Почему богатые иностранцы полюбили экскурсии по кладбищам России, и Какие могилы самые популярные

Портрет туриста и география интереса

Целевая аудитория таких поездок — иностранцы среднего возраста (35-44 года) с высоким уровнем дохода. Примечательно, что мужчины проявляют к подобным экскурсиям почти вдвое большую активность, чем женщины, и чем ниже доход социальной группы, тем меньше её вовлеченность в мемориальные практики. Эксперты связывают это как с премиальной стоимостью тематических туров, требующих услуг узкоспециализированных гидов, так и с различиями в культурных запросах и образовательном досуге у разных финансовых групп.

Если отбросить традиционно активных туристов из стран СНГ, то на авансцену выходят гости из неожиданных и географически удаленных точек: Турции, Мьянмы, Швеции, Китая и США, а также Кувейта, Самоа, Чили и Новой Зеландии. Абсолютными лидерами по притягательности стали три знаковых некрополя: Троекуровское, Волковское и Смоленское кладбища.

Троекуровское кладбище

Статус этого места формировался десятилетиями. Возникнув как филиал Новодевичьего пантеона, кладбище изначально предназначалось для политической элиты. Сегодня его правила четко обозначают границы. Это действующий закрытый некрополь, где нет бесплатных участков. Место здесь можно получить по праву родственного подзахоронения, доказав выдающиеся заслуги усопшего перед государством, или купив участок за сумму, исчисляемую миллионами рублей. Эти фильтры создают уникальное сообщество «последней прописки», сплавленное из славы, денег и личных трагедий.

Планировка кладбища упорядочивает память по профессиональному признаку. Аллея космонавтов хранит покой покорителей космоса, символов ушедшей героической эпохи. На аллее политиков соседствуют фигуры из противоречивых страниц прошлого и настоящего. Аллеи актеров и музыкантов стали самым посещаемым местом. Прогулка по этим дорожкам превращается в молчаливый диалог с историей страны, рассказанной через судьбы её ярких представителей.




Здесь нашли свой последний приют Георгий Гречко, смотревший на Землю с орбиты, Юрий Шатунов, чей голос звучал из каждого окна, любимец публики Николай Караченцов и законодатель мод Валентин Юдашкин, а также много других известных личностей. Их объединяет не род занятий, а принадлежность к особой касте, чей путь завершился на этом закрытом, тщательно охраняемом пятачке земли.




Но истинный характер Троекуровского раскрывается не в аллеях, а в индивидуальных памятниках. Каждый монумент здесь — не просто надгробие, а страница в открытой книге памяти, написанной сокровенными чувствами и амбициями. Вот на могиле Геннадия Орлова волна из темного гранита накрывает двух влюбленных. Это памятник не страсти, а тоске, высеченной вдовой полковника в отставке.

Неподалёку, на простой парковой скамейке из бронзы, сидит у могилы жены Ирины Александр Алидин, потомственный контрразведчик. Скульптура словно символизирует собой обет ожидания — целую жизнь, проведенную в разъездах, и вечность, которую теперь можно провести вместе.




Между рядовых, хоть и дорогих, плит встречаются настоящие мавзолеи. Усыпальница Николоза Хубутия напоминает грузинскую часовню с витражами. Внутри, за стеклянной дверью, всегда горит свет и звучит печальная мелодия, питаемая энергией солнечных батарей на крыше. Это не просто могила. Это крик отцовской вины предпринимателя Михаила Хубутии, попытка заглушить пустоту, оставленную самоубийством сына.




Совсем другую историю рассказывает место покоя Марины Гроголь. Бронзовая фигура женщины в вечернем платье держит морскую раковину — логотип одного из её отелей. Даже здесь, на краю жизни, она остается успешным брендом, памятником самой себе, возведённым по всем законам делового успеха, оборванного трагической аварией.




На другом участке черный гранитный памятник на могиле Сергея Мавроди полон мистических символов. На нём — расколотый доллар и строчки из «Фауста». Могила создателя «МММ» стала его последним манифестом, вызовом, брошенным системе из небытия. А дальше замер, засунув руки в карманы помятого пальто, бронзовый Эдуард Лимонов. Он словно только что вышел из подъезда. Этот памятник он выбрал себе сам, завершив создание собственной публичной легенды.




Троекуровское сегодня — странный гибрид. Это и тихий заповедник для элиты, и место паломничества поклонников к могилам Веры Глаголевой или Бориса Немцова, и даже зона отдыха для местных жителей, которые приходят сюда не к памятникам, а к скамейкам у пруда. Кладбище постепенно превращается в музей под открытым небом, где экспонаты — судьбы, а этикетки к ним пишутся не кураторами, а болью, любовью, тщеславием или отчаянием тех, кто остался.

Волковское кладбище

Волковское кладбище, основанное в далеком 1756 году на тогдашней окраине Петербурга, является не просто местом упокоения. Начало этой истории было более чем скромным. Удаленное от центра города, у речки Волковки, кладбище долгое время оставалось неухоженным и хаотичным. Перемены пришли в XIX веке, когда по воле императора Александра I началось планомерное благоустройство территории.

Были высажены деревья, проложены дорожки, а главное — появились первые капитальные храмы. Именно в этот период зародился уникальный феномен «мостков» — деревянных настилов, вдоль которых хоронили представителей определённых сообществ. Эти мостки стали неотъемлемой частью ландшафта и дали название будущему мемориалу.




Особую роль в формировании облика некрополя сыграли его храмы, каждый со своей судьбой. Церковь Воскресения Словущего, возведённая в стиле классицизма на месте сгоревшей деревянной предшественницы, стала архитектурным и смысловым центром. Закрытая в 1936 году и долгое время использовавшаяся не по назначению, она вновь открыла свои двери для верующих в начале XXI века. Церковь Спаса Нерукотворного, творение архитекторов Франца Руска и Викентия Беретти, пережила трудную советскую эпоху в качестве заводского цеха. Лишь церковь святого праведного Иова, построенная в 1885 году как фамильная усыпальница семьи Крюковых, ни на день не прерывала своей молитвенной жизни, оставаясь тихим очагом веры даже в годы блокады.




Под сенью Воскресенской церкви во второй половине XIX века начала складываться уникальная часть некрополя — Литераторские мостки. Это место стало последним пристанищем для цвета русской интеллигенции. Первым из литераторов здесь был похоронен Виссарион Белинский, а его могила, увенчанная крестом, стала точкой притяжения. Рядом, в одной ограде, покоится Николай Добролюбов. Иван Тургенев, завещавший похоронить себя рядом с Белинским, обрел покой под массивным черным саркофагом.




Михаил Салтыков-Щедрин, Иван Гончаров, скромный крест Николая Лескова, лаконичная плита Александра Куприна — каждая могила рассказывает свою историю. Отдельная глава связана с Александром Блоком, чей прах был перенесён сюда со Смоленского кладбища, оставив по себе память в двух местах сразу. А выразительный памятник Ольге Берггольц, поэтессе блокадного Ленинграда, стоит как напоминание о трагическом XX веке.




Рядом с литераторами нашли вечный покой титаны науки: химик Дмитрий Менделеев, физиолог Иван Павлов, психиатр Владимир Бехтерев и кораблестроитель Алексей Крылов, дед знаменитых ученых Сергея и Андрея Капиц. Их памятники, лишенные вычурности, отражают строгость и величие научной мысли. Мир искусства представлен здесь не менее ярко: застывший в бронзе певец Борис Штоколов, легендарная балерина Агриппина Ваганова, актёр Ефим Копелян, художник Кузьма Петров-Водкин и многие другие.

Подобные места редко обходятся без легенд. Говорят, что в сумерках между могил можно увидеть тень в цилиндре, напоминающую Николая Некрасова, хотя он похоронен на Новодевичьем кладбище. Иногда в ночной тишине будто бы слышатся приглушенные голоса, словно ведущие неторопливую беседу. Существует история о рабочем, который во время реставрации памятника Менделееву ощутил внезапный резкий запах серы. Эти рассказы, рожденные особой атмосферой места, стали частью его мифологии, отражением того почтительного трепета, который испытывает посетитель перед концентрацией выдающихся судеб.

Смоленское кладбище

На Васильевском острове, у тихой речки Смоленки, находится Смоленское. Когда ледостав отрезал Васильевский остров от города, умерших хоронили здесь, у Черной речки, ещё до официального указа Синода 1738 года. Бедное кладбище при маленькой деревянной церкви получило своё имя — то ли от слободы смоленских переселенцев, то ли от образа Смоленской Богоматери.

Все изменилось в конце XVIII века благодаря энергии священника Григория Петрова. Он превратил убыточный погост в сложный организм. На купленной земле выросли дома, приносящие доход, у ворот выстроились мастерские гробовщиков и продавцов искусственных венков. Появились богадельни, где старушки за плату могли стать плакальщицами или омыть покойника. Кладбище стало жить своей жизнью, кормить людей. Поменялся и состав его обитателей.




Рядом с могилами простого звания, среди которых была и скромная упокоившаяся в 1828 году няня Арина Родионовна, стали появляться памятники профессорам, художникам, поэтам. Сюда на два месяца привезли тело Тараса Шевченко перед отправкой на Украину. А в народном сознании главной фигурой стала юродивая Ксения, бродившая по Петербургу в одежде покойного мужа и предсказывавшая будущее. Её могила превратилась в источник легенд и объект поклонения. Существовала в прошлом и странная традиция, не имевшая ничего общего с тишиной некрополя. Ежегодно в день Смоленской иконы кладбище превращалось в шумную ярмарку. Горожане приходили семьями с обильными припасами и самоварами.

Кладбище обрастало легендами. Рассказывали историю о молодой вдове, которая слишком быстро забыла усопшего супруга, и тот явился к её порогу в своем гробу, принесённом разливом. А в XX веке родился ещё более мрачный миф — о десятках священников, закопанных здесь заживо в годы гонений на церковь. Доказательств не было, но сама эта история стала фольклорным памятником эпохе безвременья. Сама эпоха обошлась с кладбищем жестоко. В 1930-е его стали закрывать, территорию отдавали под ясли, строились планы разбить парк. Смоленское кладбище стало местом братских захоронений.




Сегодня Смоленское кладбище являет собой сложную палитру времён. У главного входа стоит строгая церковь Смоленской иконы Божьей Матери 1790 года постройки, хранящая список древней «Одигитрии». Напротив, за оградой, радует глаз нарядная бело-розовая церковь Воскресения Христова, чудом возрожденная в 1990-е, где была обретена икона «Всех Скорбящих Радость». Но сердцем народного почитания остаётся голубовато-зелёная часовня над могилой Ксении Блаженной, куда приходят за утешением и помощью.

Здесь находятся могилы географа Петра Семенова-Тян-Шанского, художника Владимира Маковского, писательницы Лидии Чарской. Кладбище продолжает принимать в свою землю тех, кто оставил след в более близкие нам времена. Здесь лежит певец Эдуард Хиль, неподалёку от часовни Ксении похоронена Людмила Сенчина. На Московской дорожке можно найти простой камень с именем режиссера Алексея Балабанова, жившего рядом и часто приходившего сюда.

Мемориальный туризм давно распространён в разных странах, и путешественники нередко заглядывают на самые красивые кладбища мира, где можно прикоснуться к вечности.