Медсестра в роддоме «пошутила», поменяв детей: Как случилось, когда семьи узнали правду

Злая шутка

Август 1976 года должен был принести радость в жизни двух семей из пермского села Уинское. Русская женщина Галина Плотникова и татарка Язиля Калимова, обе ожидавшие первенцев, даже не подозревали, что 6 числа их жизни пересекутся. Их сыновья появились на свет с разницей в несколько часов. Новорожденный малыш Галины унаследовал её славянскую внешность: светлые волосы и голубые глаза. Сын Язили был его полной противоположностью — смуглый кареглазый младенец с густыми тёмными волосами.

В тот самый день на дежурство в местный роддом вышла медсестра, находившаяся в состоянии лёгкого опьянения после какого-то празднования. Вряд ли она понимала, чем обернётся её злая шутка, но она поменяла младенцев местами и принесла ребёнка другой национальности каждой из матерей, запустив механизм многолетней драмы.

Сама виновница происшествия так и не увидела последствий своего поступка; она скончалась до того, как тайна раскрылась. Её мимолетная «шутка» навсегда разделила жизнь двух семей на до и после, заставив их пройти долгий и мучительный путь к обретению горькой правды.

Тень сомнений

Возвращение домой с новорождённым сыном обернулось для Галины ледяным приёмом. Свекровь встретила её скупой фразой, ранившей как лезвие. Она заявила, что младенец не может быть им родным, поскольку в их семье все дети рождались светлокожими и светловолосыми. Но подрастающий Андрей сумел отогреть бабушкино сердце своим ласковым нравом, трудолюбием и проворством и стал любимцем пожилой женщины. Со временем она даже отыскала объяснение его внешней непохожести на родителей, припомнив, что в роду Плотниковых всё-таки встречались брюнеты, хоть и не по прямой линии. Бабушка Андрея решила, что всему — загадочные гены, проявившиеся через несколько поколений.

В семье Калимовых также нашли причину для необычной внешности подрастающего Дамира. В его манере двигаться и держаться безошибочно угадывались черты двоюродного дедушки. Когда по району поползли тревожные слухи о возможной больничной ошибке, ни та, ни другая семья не принимала их на свой счёт. Плотниковы вскоре переехали в другой район, жизнь потекла своим чередом, а на пересуды старались не обращать внимания.

Язиля узнала о глупом розыгрыше медсестры, когда сыну исполнилось три года. Каким путём до неё дошла эта информация, она никогда не рассказывала. Но материнское сердце подсказало единственно верное решение — уберечь детей от травмы. Сыновья должны были сначала повзрослеть и вернуться из армии, чтобы быть готовыми принять правду. Она не догадывалась, что всё это время сомнения терзали и Галину.




Мальчики взрослели, и их сходство с биологическими отцами проявлялось всё отчётливее, порождая новые слухи. Однажды родственница Галины, приехавшая из Уинского, поделилась странным наблюдением, будто видела там молодую копию её мужа Павла. Галина отмахнулась, сказав, что это просто показалось, хотя сердце её тогда сжалось от тяжёлого предчувствия.

Она и так видела, насколько болезненно сын воспринимает свою внешнюю непохожесть на родных. Смуглая кожа, тёмные, как смоль, волосы и тёмно-карие, почти чёрные глаза — эти черты, доставшиеся от какого-то далекого предка, делали его чужим среди своих. Дразнили его не злонамеренно, но по-деревенски прямолинейно татарином. И эта кличка впивалась в детское сердце острыми шипами. Андрей не просто обижался — он с яростной, отчаянной горячностью доказывал свою национальную принадлежность. Его ответом были не слова, а сжатые кулаки. Каждая драка была его личной войной за право быть русским, попыткой стереть с себя обидное прозвище.

Со временем школьные конфликты, как часто бывает, забылись, растворились в рутине взросления. Выросший, возмужавший Андрей уже не кипятился по пустякам. В 1994 году его жизнь, как и жизни тысяч других его ровесников, переломила повестка из военкомата. Год для призыва выдался роковым — на юге страны, в Чечне, уже началась война. Армейская служба для Андрея стала суровым испытанием, но ему, в отличие от многих его сверстников, безмерно повезло — он прошёл через ад первой чеченской кампании и вернулся домой живым, без серьёзных ранений.

Мучительное принятие

Когда сыновья завершили службу, Язиля поняла: дальше откладывать нельзя. Мальчики стали взрослыми и должны были узнать правду. Промокшая под осенним дождём женщина шла по незнакомой улице, не зная точного адреса, но понимая, что молчать она не имеет права. Язиля уже на месте узнала, где живут Плотниковы, нашла нужный дом и постучала в дверь. Галина открыла и сразу встретилась взглядом с незнакомкой, стоявшей на пороге. Но она мгновенно поняла, кто перед ней, и женщины обнялись, заливаясь слезами, прямо в дверном проёме. Потом были долгие часы над старым семейным альбомом, где на чёрно-белых и цветных снимках застыла жизнь сына, которого каждая из матерей считала своим.

Язиля тихо заметила, разглядывая фотографии Андрея, что он удивительно похож на её мужа. Галина, кивнув, ответила, что их Дамир на привезённых снимках — вылитый молодой Павел. В этих простых словах заключалась вся невероятная правда их жизней, переплетённых чужой «шуткой». Оба мальчика узнали о тайне почти одновременно, хотя их пути к истине оказались разными. Дамира мать готовила постепенно, осторожно подводя к невероятному известию. Андрей же случайно подслушал разговор родителей и был буквально сокрушён.




Перед отъездом Язиля попросила у Галины фотографию Андрея, чтобы показать мужу. Мансур, взглянув на снимок, с удивлением заметил, что не помнит, когда фотографировался в такой одежде. Ответ жены поразил его ещё сильнее — на карточке был не он, а их сын. Вопрос о том, как рассказать историю младшим детям, повис в воздухе.

Но замолчать ситуацию было невозможно, и они собрали всех детей вместе. Родители показали фотографию Андрея, представив его как брата, живущего в Орске. Шутка младшего сына о том, что отец хорошо погулял, моментально смолкла, когда мать рассказала всю историю от начала до конца. Дамир, видя слёзы матери, тут же принялся утешать её, говоря, что она остаётся для него самой лучшей мамой.



В семье Плотниковых новость также вызвала бурю. Андрей, узнав, что люди, воспитавшие его, не являются родными, на неделю исчез из дома. Его отец, Павел, с горечью признался, что предпочёл бы никогда не знать, что растил чужого ребёнка. Вернулся молодой человек спустя 7 дней в состоянии глубокого потрясения и заявил, что он — татарин.

Потребовались часы разговоров, успокоительные капли и огромное терпение Галины, чтобы помочь ему принять новую реальность. Позже женщина признавалась, как тяжело далось это всем, особенно мужу, который все эти годы сомневался в её верности, но из-за природной сдержанности хранил подозрения в себе. Сама же Галина, едва взглянув на фото Дамира, сразу безоговорочно приняла его в своё сердце.

Две матери, два сына, одна семья

Язиля Калимова признавалась, что ей с супругом было проще осознать реальность, поскольку они давно знали правду. Детям же, Андрею и Дамиру, пришлось столкнуться с необходимостью принять совершенно новую картину своего происхождения. Однако вместо разрушения случилось объединение. У каждого из молодых людей теперь появилось по два отца и две матери, а также множество родственников. Они не утратили связи с теми, кто их воспитал, но обрели тех, кто дал им жизнь.

Постепенно жизнь вошла в новое русло. Семьи начали регулярно навещать друг друга, проводить вместе праздники и значимые события. Сложившиеся между ними отношения не требуют точных определений, поскольку они построены на полном взаимопонимании и отсутствии каких-либо претензий. На свадьбе Дамира для родителей молодожёнов поставили не четыре, а шесть стульев, поскольку присутствовали обе пары – и те, что воспитали, и те, что родили. Андрей в тот день выступил в роли свидетеля.

Спустя много лет пермская киностудия решила снять об этой истории документальный фильм под названием «Два сына Язили Калимовой», приурочив его к двадцатипятилетию молодых людей. Изначально не все члены семьи поддержали идею съемок, однако Язиля настояла; она считала важным показать людям, как глубокое горе способно преобразиться в счастье, если в человеческой душе любви оказывается больше, чем злости. После выхода картины общественная реакция изменилась — сплетни и пересуды сменились искренним уважением к этим людям.




В отличие от других похожих ситуаций, в которых семьи подавали иски и получали крупные денежные компенсации, Калимовы и Плотниковы никогда не стремились к этому. Для них пережитое не имело денежного эквивалента, а жаловаться им было попросту не на что. Ни у одной, ни у другой стороны не возникло ни малейших претензий к тому, как были воспитаны их сыновья. Даже вопрос о высшем образовании, которое получил Дамир и не получил Андрей, не стал поводом для упреков. Язиля спокойно отвечала, что это был личный выбор её сына.

Теперь две семьи связаны неразрывно — общими сыновьями, внуками и множеством совместных фотографий в альбомах. На снимках с праздников, дней рождений и свадеб уже невозможно различить, где заканчивается одна семья и начинается другая. Они стали единым целым. Драма, развернувшаяся много лет назад из-за «шутки» нетрезвой медсестры, обернулась невероятной силой любви и единения. Боль уступила место радости, а потеря превратилась в огромное счастье; даже самый тяжёлый удар судьбы может привести к светлому финалу, если сердце остаётся открытым.

Совсем по-другому сложились отношения детей и родителей в семьях, где больше 25 лет по ошибке поменяли местами двух девочек в роддоме в Челябинской области.