Внебрачный ребёнок и самоубийство возлюбленного: Что скрывала сестра российской императрицы Тира Датская

Запретная любовь

Судьба Тиры Датской, младшей дочери короля Кристиана IX, с самого начала казалась распланированной заранее, при этом вполне благополучной и счастливой. Появившись на свет в 1853 году, она получила древнее скандинавское имя в честь первой правительницы Дании, войдя в большую и, несмотря на статус, весьма скромную в быту семью.

Детство принцессы Тиры было лишено королевской роскоши, которую можно было бы ожидать от её высокого происхождения. Вместо пышных дворцов её мир ограничивался стенами скромного семейного поместья, где царили строгая экономия и простота. Юные принцессы сами шили себе наряды, а старшие сёстры были вынуждены делить одну спальню на двоих. Образованием детей лично занимались родители, сознательно избегая дорогостоящих гувернёров — эта бережливость надолго определила уклад жизни семьи.

Кардинальный перелом в судьбе всего семейства произошёл в 1852 году, когда датский престол, оставшийся без прямого наследника, был предложен родному брату Тиры, герцогу Кристиану, провозглашённому кронпринцем. Из периферии европейской аристократии они неожиданно взошли на самую вершину власти.




На фоне блистательных партий, заключённых её сёстрами — Александрой, вышедшей за наследника британского трона, и Дагмар, ставшей супругой цесаревича России под именем Марии Фёдоровны, — будущее Тиры виделось безоблачным. Она, возможно, и уступала в классической красоте Александре или в утончённой образованности Дагмар, однако обладала иным, не менее весомым капиталом — природным, искренним обаянием, живостью ума и открытым характером. Родители были абсолютно уверены, что подыскать младшей дочери достойного жениха, котирующегося на монархическом рынке Европы, не составит никакого труда. Но 17-летняя наследница сделала свой выбор сама, и эта история закончилась трагически.

Юная Тира всем сердцем полюбила 30-летнего кавалерийского лейтенанта Вильгельма Фримана Мархера, который ответил ей столь же пылкой взаимностью. И эти чувства привели к катастрофе, способной запятнать репутацию всего королевского дома. В отличие от мимолётных увлечений, часто случавшихся с юными принцессами, эта связь зашла слишком далеко и закончилась беременностью Тиры. Незамужняя дочь монарха ждала ребёнка от простолюдина, и предавать огласке этот факт было нельзя.

Беременность скрывали от всех, а на семейном совете приняли решение отправить принцессу вместе с матерью в Грецию, где правил её брат Георг. Для окружающих подготовили соответствующую легенду: якобы Тира больна желтухой и находится из-за этого в полной изоляции, но при этом получает всё необходимое лечение.




Даже старшие сёстры, судя по письму Александры, адресованному Дагмар, первоначально верили в историю о болезни, оставаясь в неведении относительно истинной причины отъезда Тиры. В один из ноябрьских дней 1871 года в Афинах Тира родила дочь Марию. Осознавая всю невозможность оставить ребёнка при себе, Тира лелеяла единственную надежду: устроить её судьбу не в Греции, а на своей исторической родине, в Дании.

Она страстно желала, чтобы девочка выросла в знакомом ей с детства мире датских традиций и спокойствия. Это материнское чаяние осуществилось: малышку удочерила простая семья Йоргенсенов из Оденсе. Они дали ей новое, простое имя — Кейт. Они словно провели черту между жизнью девочки и её королевским происхождением, похоронив навсегда тайну её рождения.

Однако жизнь Тиры на этом не остановилась. Едва оправившись от родов, она под опекой матери, королевы Луизы, отправилась в продолжительное турне по солнечной Италии. Их путь лежал через вечный Рим, романтичную Венецию и цветущую Флоренцию. Эта поездка была стратегией мудрой королевы, искренне надеявшейся, что смена обстановки, искусство и красота смогут исцелить душу дочери, отвлечь её от мучительных воспоминаний и дать силы забыть пережитое.




Тем временем в Дании разворачивалась настоящая драма. Спустя два месяца после родов Тиры король Кристиан IX вызвал на аудиенцию Вильгельма Мархера, возлюбленного принцессы. Молодой человек, чьё положение при дворе было более чем скромным, осмелился просить руки королевской дочери. Беседа, проходившая с глазу на глаз, была предельно напряжённой и, без сомнения, унизительной для Мархера. Монарх, ярый защитник принципов династического брака, дал свой категоричный и безоговорочный отказ.

Точное содержание той роковой беседы кануло в Лету, но её последствия оказались ужасающими. В тот же вечер, не сумев вынести крушения всех надежд и, вероятно, тяжести монаршего гнева, Вильгельм Мархер свёл счёты с жизнью. Эта новость обрушилась на Тиру, уже израненную потерей ребёнка, завершив её личную трагедию новым, невыносимым горем.

Такое потрясение не могло не сказаться на самочувствии девушки, потерявшей почти одновременно и любимого человека, и ребёнка. На протяжении нескольких лет она страдала от панических атак и нервных срывов, но как только она стала приходить в себя, тут же возник вопрос о необходимости выдать её замуж.

Правильный брак

Брачные планы относительно принцессы Тиры первоначально строились вокруг фигуры Виллема III, шестидесятилетнего короля Нидерландов и сына великой княжны Анны Павловны. Овдовев, монарх активно искал молодую супругу, способную подарить ему законного наследника. Однако датский двор, внимательно изучив его досье, пришёл в ужас. Репутация Виллема была безнадежно подорвана чередой публичных скандалов, многочисленными внебрачными связями и откровенно сомнительными выходками, граничившими с неприличием. Перспектива такого союза была сочтена абсолютно неприемлемой, и от кандидатуры голландского короля решительно отказались.

Новой страницей в матримониальной биографии Тиры стал принц Эрнст Август II Ганноверский, герцог Брауншвейг-Люнебургский. Несмотря на то, что его отец, король Георг V, лишился престола в результате прусской аннексии 1866 года, семья отнюдь не бедствовала. Будучи отпрыском древней династии Вельфов и кузеном самой королевы Виктории, Эрнст Август обладал безупречной генеалогией и значительным состоянием, позволившим ему вести жизнь блестящего аристократа в роскошных австрийских поместьях. Для Тиры, чье прошлое было омрачено тайной, а репутация — запятнана, такая партия считалась более чем выигрышной.




Их знакомство, устроенное старшей сестрой Тиры Александрой, состоялось в рождественскую пору 1875 года в Сандрингеме — английской резиденции принца Уэльского. Александра, сестра Тиры, находила Эрнста Августа крайне некрасивым, но при этом отмечала его добродушный, спокойный и бесконфликтный характер. Свадебная церемония, ознаменовавшая собой этот династический союз, прошла три года спустя, в декабре 1878 года, в стенах копенгагенского дворца Кристиансборг. Молодожены были осыпаны щедрыми дарами от правящих домов Старого Света: в их коллекцию вошли уникальные ювелирные изделия, изящные творения мастеров Фаберже и бесценные произведения искусства.




Существует версия, что Эрнст Август был осведомлён о щекотливых подробностях из жизни невесты ещё до заключения брака — возможно, от самой Тиры. Тем значимее выглядит его решение не отступаться от данного слова и довести дело до алтаря, проявив тем самым не только династическую расчетливость, но и личную добропорядочность. Тира и её муж предпочитали уединённую жизнь в австрийском замке Камберленд, их не привлекала публичная жизнь, светские мероприятия и всё, что было с этим связано.

Они жили очень закрыто, воспитывали шестерых детей. Известно, что в первые годы брака Тира страдала от нервных срывов, однако исторические источники единодушно свидетельствуют о внешнем благополучии её союза, продлившегося до смерти принца от инсульта в 1923 году. Принцесса пережила его на 10 лет.

Бриллиантовый свидетель истории

Среди наследия, доставшегося принцессе Тире, особенное внимание привлекало филигранное бриллиантовое колье-чокер, обладавшее удивительным свойством превращаться в изящную тиару-бандо. Это произведение ювелирного искусства, рожденное в мастерских знаменитого дома Köchert на закате девятнадцатого столетия, состояло из повторяющихся витых элементов, напоминающих изящные гирлянды и условные силуэты цветов. Множество бриллиантов старой огранки, закрепленных в оправе из серебра и золота, играли холодным и сдержанным блеском, говорящим о его благородном происхождении и долгой истории.




Вскоре после бракосочетания кронпринцесса Тира впервые продемонстрировала публике это украшение, составив из него один из своих самых запоминающихся образов. Нежную шею наследницы престола украшала нитка вытянутого жемчуга, к которой с левой стороны крепились изящные жемчужные подвески. Верхнюю часть платья гармонично дополняли две внушительные бриллиантовые броши в форме изящных бантов, а ниже чокера располагалось ещё одно сокровище — колье-ривьера с сияющим бриллиантовым крестом, унаследованное когда-то от королевы Шарлотты. Немного позже появился снимок, где уникальное колье от Köchert сочеталось с длинной нитью ганноверского королевского жемчуга, создавая впечатление поистине королевского великолепия.

После ухода Тиры из жизни её драгоценная коллекция перешла к принцессе Виктории Луизе Прусской, герцогине Брауншвейгской, которая была супругой её сына Эрнста Августа. Овдовев, Виктория Луиза вступила в затяжной конфликт с собственным сыном, что привело к тому, что его жена, принцесса Ортруда, имела в своём распоряжении весьма скромный набор украшений. Она с большим нетерпением ожидала момента, когда сможет унаследовать великолепные драгоценности своей свекрови, однако её надеждам не суждено было сбыться, поскольку она ушла из жизни всего за несколько месяцев до кончины Виктории Луизы, так и не прикоснувшись к заветной коллекции.




Виктория Луиза Прусская прожила долгую жизнь и скончалась в 1980 году, а бриллиантовый чокер-колье вновь увидел свет лишь спустя девятнадцать лет после её смерти. Уникальное ювелирное творение обрело новое дыхание, когда его в качестве свадебной тиары использовала Тира фон Вестернхаген на своей церемонии венчания с принцем Генрихом Ганноверским, прямым потомком кронпринцессы Тиры в четвёртом поколении.

В 2017 году королевский дом Ганновера принял решение выставить бриллиантовый чокер-колье на торги знаменитого аукционного дома «Christie's», где драгоценность была продана за сто тридцать семь тысяч пятьсот фунтов стерлингов, и её нынешнее местоположение остаётся неизвестным, окутывая его историю очередной завесой тайны.

Императорскому дому России принадлежало множество уникальных драгоценностей, но после революции многие из них оказались разобраны и бесследно утрачены, однако некоторые из них всё же сохранились и даже попали в королевские семьи.