Как выглядят внутри сказочные домики, в которых можно жить, хотя они кажутся игрушечными

Дэн Поли и его избушки

Домик от Дэна Поли снаружи.

«Жил на свете человек, / Скрюченные ножки, / И гулял он целый век / По скрюченной дорожке. / А за скрюченной рекой. / В скрюченном домишке / Жили летом и зимой / Скрюченные мышки» - все знают это стихотворение Хармса. К нему обычно прилагались забавные иллюстрации с кривобокими, но очень уютными домиками. Оказывается, такие домики существуют не только в фантазии иллюстраторов Хармса. В США их реально делает мужчина по имени Дэн Поли.

Дэн Поли – потомственный резчик по дереву. Он строит домишки, которые кажутся исключительно декоративными – ну, что там может быть внутри таких тесных и кривых избушек? Стоять сельхозинвентарь? Но Поли строит их пригодными для проживания. Правда, скорее временного. Например, гостя поселить. Впрочем, если закажут в таком стиле сауну или – почему бы и нет – сарай для граблей, он тоже выполняетт.

У Поли нет универсальных проектов. Каждый «скрюченный домишко» создаётся в единственном экземпляре. Что касается планировки и баланса стен и крыши, Поли уже выработал настоящую систему, как всё устроить самым лучшим образом. Для пущего эффекта при постройке используются доски и брёвна из домов, чей возраст достиг ста лет. Конечно же, их сначала обрабатывают, чтобы гарантировать, что домишки Поли тоже простоят немало. Крыша у них настелена дранкой, что придаёт им по-настоящему «древний» вид.

Варианты интерьеров: спальня на троих.

Варианты интерьеров: две кровати и стол для ноутбука.

Фриденсрайх Хундертвассер и его дома-раскраски

В этом доме друг сквозь друга проступают как минимум три реальности.

Один из самых известных архитекторов двадцатого века ненавидел симметрию, прямые углы и тусклые краски. Всё потому, что ему довелось, будучи евреем по матери, жить в Австрии под нацистами. Мало того, что всё вокруг вдруг стало тусклым, прямым и симметричным, так мама ещё сумела пропихнуть сына в нацистскую организацию для детей, чтобы вывести из-под удара. А там было ещё больше дисциплины и ещё меньше радости, чем везде. Всю жизнь после падения нацистов Хундертвассер носил носки разного цвета и рисунка. И если его спрашивали, почему он носит разные, отвечал вопросом: «А вы почему одинаковые?»

Увы, тётя и бабушка Хундертвассера погибли от рук нацистов. Можно считать чудом, что они с матерью выжили. После войны Фриденсрайх пытался посещать Академию изящных искусств. Освоил рисование с натуры и бросил учёбу – слишком уж всё снова было… прямым и тусклым. Тем не менее, очень долго Хундертвассер был именно живописцем, а не архитектором.

Перейдя к разработке зданий, он выработал для себя несколько принципов. Здание должно выглядеть так, будто его рисовали небрежной рукой: линии и расставленные на разной высоте окна должны заставлять верить, что полы внутри искривлены, как земля в лесу или поле. Здание должно быть ярким. Наконец, деревья – это очень хорошо, так что здания лучше всего – с деревьями, так, словно природа и город прорастают друг сквозь друга, будто две параллельные реальности.

Особенно сильный эффект «нарисованности» дома дают толстые чёрные линии, обрамляющие углы или разделяющие яркие цветовые зоны. Самый знаменитый жилой дом от Хундартвассера стоит в его родной Вене и впечатляет своим видом прохожих. В нём 52 квартиры, и в них живут люди.

Старая добрая Вена, нарисованный домик и дикий лес.

Иссей Сума и грибы для пенсионерок

Этот дом называется Джикка.

Японский архитектор Иссей Сума всегда был известен своими не совсем обычными решениями. Он мог оформить детское кафе так, словно оно нарисовано для игры на смартфоне, или заставить выглядеть двухэтажный жилой дом так, словно один маленький домик поставили на конёк крыши другого домика. Но самая знаменитая его работа – жилой дом для двух пенсионерок, выстроенный в горах.

Считается, что в работе Суму вдохновили передвижные жилища коренных американцев – то, что мы обычно называем «вигвамами». Но есть и другое мнение – что комплекс корпусов заказанного женщинами дома похож нагромождением, формой и цветом на грибные шляпки, в которых, если верить иллюстрациям в некоторых детских книжках, обычно живут гномы и эльфы.

Форма корпусов кажется сложной, но на самом деле по горизонтальному сечению комнаты внутри квадратные, что позволяет обставлять их обычной типовой мебелью. Причудливая форма только у крыш и бассейна внутри одной из комнат – он выполнен в форме спирали, с разной глубиной воды в разных её частях. Общая площадь дома для пенсионерок-подружек – около ста квадратных метров, а из больших окон открывается чудесный вид на горы вокруг.

В нём живут две пожилые женщины, которые, кажется, любят звать гостей.

В нём даже есть небольшой бассейн.

Хавьер Сеносьян и органическая архитектура

Снаружи дом похож на раковину моллюска.

Не только продукты в веганском ресторане и упаковка для них могут быть органическими. Мексиканец Сеносьян продвигает органическую архитектуру. Его здания похожи на змей (в шляпах), акул, ракушки и просто скрытые в заросших травой холмах пещеры с гладкими, кривыми и светлыми стенами (а иногда и полами) внутри. Естественно, под такие интерьеры он и часть мебели рассчитывает сам. В общем, если Хундертвассер создавал иллюзию всеобщей кривизны, то Сеносьян подходит к делу сугубо материалистично. Впрочем, у него есть серия зданий, похожих на брошенные кое-как детские кубики ярких, «игрушечных» цветов.

Самый знаменитый жилой дом его авторства – «Наутилус», в виде ракушки. Половину фасада этого дома составляет окно-витраж. Оно одновременно делает помещение внутри светлым и защищает от чрезмерно жгучего мексиканского солнца. Притом витраж выполнен в таком дизайне, что похож на россыпь крохотных разноцветных камушков, которые можно бывает, если напрячь зрение, рассмотреть в песке. Дом был создан на заказ для семьи из папы, мамы и двух маленьких детей. Удобно ли им? Уютно? Как минимум – не стыдно пригласить гостей и весело играть в прятки.

Столовая в доме-наутилусе.

Даже санузлы выглядят так, словно просто выросли внутри раковины.

Порой архитекторам выпадает задача и посложнее: Как создавались интерьеры советских космических кораблей, и Почему Галине Балашовой не платили за эту работу.

Текст: Лилит Мазикина.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: