1
+1
0
На первый взгляд рисунки Киути Нобуо выглядят простенькими и немудреными – просто акварельные картинки, больше похожие на комиксы. Однако, листая их, постепенно понимаешь, что перед тобой – настоящая летопись небольшой эпохи. Рисунки охватывают период с 1945 по 1948 годы. Японские военнопленные жили порой тяжело, а порой и весело, позитивных историй в зарисовках все-таки больше. Удивляет в них, пожалуй, полное отсутствие обиды по отношению к стране-победителю и бьющий через край оптимизм, который помогал Киути даже в самых тяжелых ситуациях.
Нобуо Киути служил в Манчжурии и в конце Второй мировой войны попал в советский плен. Больше полумиллиона японских военнопленных жили в советских лагерях. Они выполняли самые разные работы: отстраивали заново разрушенные города, прокладывали дороги, работали на полях. Несколько лет спустя большинство из этих людей вернулись к своим семьям, в их числе был и Нобуо.
Приехав домой, японец работал сначала рабочим на фабрике, затем ювелиром, а в свободное время рисовал. Более 50 зарисовок о годах своего плена сделал он «по горячим следам», пока воспоминания не утратили яркость. Наверное поэтому немудреные картинки и выглядят настолько достоверно.
Сейчас Нобуо Киути уже 98 лет. Его собрание рисунков получило широкую известность благодаря сыну художника. Масато Киути создал сайт, на котором разместил работы отца. Несмотря на преклонный возраст и подступающие болезни, бывший японский солдат не теряет оптимизма и продолжает рисовать свои добрые комиксы.
Рисунки, рассказывающие о первых днях плена полны вполне понятной горечи. Нобуо вместе со своими соотечественниками привыкал к жизни за колючей проволокой, но при этом воспринимал ситуацию спокойно – такова судьба проигравших.
Горечь поражения в войне, суровая жизнь в другой стране в качестве пленного. Мне больно рассказывать об этом снова. По-видимому, такая судьба выпала только нам - молодежи эпохи Тайсё.
По часу дежурили ночью на морозе -20 и провожали до туалета тех, кто страдал куриной слепотой. Было нелегко. При виде прекрасной луны в небе я начинал хлюпать носом, и слезы тут же замерзали на моих щеках. Для солдата проигравшей страны полная луна слишком красива.
По вечерам мы выносили бак, доверху наполненный нечистотами, и сливали их в большую яму, вырытую во дворе. Интересная была работа.
Японец часто упоминает в своей «хронике» куриную слепоту – болезнь, которая настигла его товарищей из-за нехватки овощей и витаминов. Однако даже в этот тяжелый период он находит повод для позитива:
В те дни, когда стояла хорошая погода, мы старались по возможности делать зарядку на улице. Те, кто пободрее, часто играли в бейсбол, используя для этого бейсбольную перчатку и биту.
Тяжело дался японцам переезд через всю Россию. Военнопленных везли по транссибирской магистрали, по 40 человек в 18-тонном товарном вагоне, за плотно закрытыми дверями. К каждому второму вагону был приставлен пулеметчик.
Состав из 50 вагонов двинулся на запад. «Уж не девушка О-Кару ли едет в том паланкине? Ах, я несчастный!»
Через месяц поезд, набитый людьми, прибыл в маленький украинский городок Славянск. Здесь пленным предстояло провести следующие три года. Первым впечатлением японца на новом месте стала маленькая русская дземочка (девочка) с босыми ногами, которая гнала перед собой козлят:
Русская девочка глазами японского пленного
Вообще русские женщины и дети стали особой темой для Нобуо Киути. Для японцев, живущих «в старом добром патриархате», равенство полов стало удивительным открытием. Особенно поражали женщины-военные:
Стойкие к холоду, волевые, лишенные какой-либо мягкости, удивительно красивые глаза были великолепны
Вообще отношения с прекрасным полом у Нобуо складывались неплохо. Он получил от одной девушки ценный урок обращения с косой, а от другой подарок – картошку.
Попробовал я как-то поработать славянской косой. У молоденькой девушки получалось с легкостью, а с меня только пот течет. «А все потому, что нельзя вертеть спиной» - говорила девушка.
«На, японец, держи картошку!» В любой стране девушки очень добрые. Говорят, что на Украине плодородная земля, и поэтому там очень много картофеля.
Однако работа не всегда была такой приятной, как в колхозе. Зимой пленным приходилось трудиться в мороз и метели.
… мы работали под конвоем советских солдат. Многим досталось в тот день. Я тоже в тот день был на волоске от смерти, когда сорвался с обрыва. Меня, сломленного несчастной судьбой, поддержали мои друзья. Когда я пришел в себя, я подумал: «Неужели здесь мне суждено умереть?!»
Интересен был и «культурный обмен», который, все равно происходит, даже несмотря на трудности, когда рядом живут представители разных культур. Японцы восхищались музыкальными талантами русских и, в свою очередь, познакомили их с игрой сумо.
Если говорить об оптимизме, то славяне вне конкуренции. Стоит одному запеть, как второй подхватывает, и получается дуэт на 2 голоса. Тут же подойдут еще трое или четверо, и вот уже целый хор поет. Думаю, русские - самая музыкально одаренная в мире нация.
Славяне слышали о сумо, но правил не знал никто.
Перед отбытием на родину пленные устроили большой концерт и показали песни и танцы своей родины.
В 1947 году японцев начали партиями отправлять через Сибирь назад, на восток. За время плена все успели подружиться не только с русскими девушками и детьми, но даже с пленными немцами – соседями по лагерю. Прощание оказалось неожиданно трогательным:
Слова прощания на разных языках. Я думаю, что мир действительно един и люди во многом похожи друг на друга. Вот, например, прощаясь все мы плачем. Не знаем языка, но подними руку и помаши ею, и всё станет понятно без слов. Нет, не зря всё это было, и русский лагерь… я так думаю.
И вот, наконец, долгожданное возвращение на родину и встреча с родными.
Ступил на родную землю и услышал, как заскрипели доски причала, услышал звук собственных шагов. Встречающие, все как один, тоже кричали «ура!», благодарили, пожимали нам руки. В толпе сверкали белыми одеждами медсестры Японского Красного Креста.
Поезд с демобилизованными прибыл на станцию Кусанаги (в префектуре Сидзуока). Подбежал младший брат и позвал меня по имени, а потом стал неотрывно смотреть на меня, потолстевшего, пока я выходил из вагона. Подбежал и отец: «Это ты, Нобуо?» - не узнал он меня.
Надо сказать, что не только японцы рассказывали о нормальном отношении к ним русских в первые годы после войны: Что немецкие военнопленные вспоминали о годах, проведенных в СССР
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
