Зачем школьникам на уроках литературы произведения, которые они не понимают

Какие произведения называют классикой, и кто определяет классика это или нет?

Сомнительно, что эти господа творили ради того, чтобы бесконечно украшать кабинеты литературы.

Казалось бы, такой вопрос вообще не должен возникать, ведь классики вроде Пушкина, Лермонтова и Толстого не вызывают ни у кого сомнения в том, что они и есть классика. Но в то же время среди классиков есть имена, которые на слуху. А случается и наоборот, произведение читают все, автора знают, а оно так и не вошло в список «избранных».

В повседневной жизни это определение используется для обозначения чего-то настолько привычного, что в какой-то степени успело набить оскомину, но якобы, никогда не выйдет из моды.

На самом деле, говоря о классике, люди всякий раз вкладывают в это понятие разные смыслы. Если говорить о музыке, то классикой можно назвать как Чайковского, так и группу Битлз, все зависит от того, какой смысл вкладывает в слова собеседник. Если говорить о классической одежде, то, что первое приходит на ум? Строгий пиджак сдержанных оттенков? А буквально несколько веков тому назад под классической одеждой у мужчин подразумевали каблуки и парики. Так на все ли времена эта самая классика? И воскликнул ли кто-нибудь, прочтя Пушкина, что вот он – классик собственной персоной?

При жизни классиком не признаются...

Да, как и признание гениев - гениями, признание классикой приходит после смерти автора в большинстве случаев. Главным требованием к классике считается проверка временем, потому жизнь одного человека слишком несущественный промежуток времени для такой задачи.

Три греческих автора – Еврепид, Эсхил и Софокл, чьи имена стали образцами классической литературы, как раз и заложили эти основы. Да, они были популярным и востребованы при жизни, но и речи не было о том, что столетия спустя их имена останутся на слуху, а произведения будут считаться образцами мировой классической литературы.

Афины, утратив свое изначальное влияние, и вовсе были завоеваны Александром Македонским, а затем римлянами. Последние стали изучать в школах греческую литературу, хотя самой греческой империи уже не существовало. Так, литература пережила крах империи, это и заложило основной канон литературного произведения, созданного стать классикой – они способны остаться, выжить, даже если рухнула империя, сменились столетия. Потому утверждать, что кто-то стал прижизненным классиком, как минимум опрометчиво – время еще не расставило свои приоритеты.

Живи Франц Кафка сегодня, он был бы богат.

Обязательно ли классический автор должен быть популярным при жизни? Здесь сложно провести какую-то закономерность. Тот факт, что Донцова сегодня продает книгу за книгой, вовсе не означает, что несколько столетий спустя ее имя и вовсе будет кому-то известно. Евгений Баратынский некогда был крайне известным поэтом, чьи произведения распродавались на ура. Однако кто знает о нем сегодня?

Если бы Франц Кафка жил сейчас, то он бы, несомненно, был бы богатейшим человеком, но он умер в нищете, так и не получив заслуженного признания и почета. Такова же ситуация с Эдагором По, Эмили Дикинсом. А вот, к примеру, Лев Николаевич и при жизни был знаменитым писателем, жил богато, пользовался уважением современников. И даже сейчас остается одним из основоположников русской классики. Так есть ли связь прижизненной популярности и соотнесения к классике?

Принято считать, что «классика» подразумевает верность традициям – это, как было раньше, как заведено.

Школьная программа по литературе или «игра в классики»

Единственным источником знаний был учитель и книга.

В эпоху интернета и не читающих детей, едва ли не каждый сопричастный не задумывался о том, что школьную программу по литературе давно нужно адаптировать под запросы современной молодежи, общества и имеющихся ценностей. Возможно, тогда и дети станут читающими?

Однако любая попытка изменить школьную программу по этому предмету, всегда вызывает массу недовольств в обществе. Равно как и попытка включить в нее новое произведение. Родители, выросшие на этих книгах, уверены, что такой же литературный опыт должны получить и их дети. Поэтому, несмотря на то, что попытки изменить, в том числе и кардинально, список литературы для школьников, были. Но факт остается фактом, сегодня в России школьная программа по литературе одна из самых консервативных в мире. Уроки литературы преследуют основную цель – ознакомление с произведениями, которые входят в национальный литературный канон. Последнее же менялось вместе в изменениями в стране.

Несмотря на то, что после революции правительство было готово переделать всю систему царского образования, на это просто не было средств. К тому же положение о единой трудовой школе вышло еще в 1918 году, а вот программа к ней только спустя три года. Программа была рассчитана на 9 лет, но срок обучения из-за ситуации в стране сократили до 7 лет. Единственным источником знаний на тот момент был учитель, а учебник зачастую был только у него самого. И только учитель решал, с какой литературой знакомить учеников, а с какой – нет.

В стране советов литература была мощным орудием пропаганды.

Однако министерство просвещения понимало, что столь широкие возможности педагогов, особенно в литературе, чреваты вольнодумием и ложной идеологией. Программа стала жестче, учителя не могли заменять одно произведение другим. Старшеклассники в основном читали молодых советских авторов. Вместе с Горьким, Маяковским Блоком соседствовали Федин, Лидин, Леонов, Малышкин – чьи имена сейчас знакомы разве что людям старшего поколения. При этом программа предусматривала и трактовку произведений с отсылкой к марксизму.

В 1931 году программу видоизменили, сделали ее еще более идеологически выверенной. Но в 30-е годы с их потрясениями и чистками не дали возможности устояться принятым образовательным догмам. За этот период учебники заменялись трижды! Относительная стабильность настала только в конце 30-х годов, школьная программа, принятая в ту пору, продержалась до Хрущева. Программа была достаточно жесткой, было регламентировано количество часов, которые следует отводить той или иной теме.

Это сейчас уроки литературы учат думать и анализировать, тогда вольнодумие не приветствовалось.

Именно эта программа подразумевала заучивание кусков текста, причем выбрать их на свое усмотрение учитель или ученик не могли. Многих научных деятелей в области литературы такое положение дел совсем не устраивало, ведь клише в такой сфере неприемлемо. Предмет, который призван научить мыслить, видеть скрытое, в итоге оставлял лишь узкий коридор для мыслей. А любая иная трактовка произведения признавалась неправильной и не имеющей права на существование. Это приводило к тому, что школьники были уверены в том, что все писатели и поэты – люди кристальной чистоты и благих помыслов, единственное, о чем смели мечтать – о социалистической революции.

После 50-х, когда уже не стало Сталина, школьная программа по литературе не меняется существенно. Зато определяются столпы русской классики – дореволюционный поэт – Пушкин, советский – Маяковский. Среди прозаиков Толстой и Горький.

Книги были в каждой советской квартире. Пусть даже их и не читали.

Программа, принятая в 60-е, увеличила количество изучаемых авторов и произведений, вот только к некоторым, детей и вовсе старались не подпускать. Предполагалось, что школьники изучат их через учебники литературы, законспектируют слова учителя и на этом изучение произведения закончится. Это способствовало однобокой трактовке произведения, лишая возможности мыслить и анализировать самостоятельно.
80-е, дефицитные во всех отношениях года, характеризуются расцветом книжного рынка, тогда стало модным держать дома целую библиотеку. Правда, нередко книги подбирались исходя не из принципа «любимый автор», а по цвету корешков. Но и в школьной программе намечаются более чем серьезные перемены. Отходят на второй плат политические и социалистические амбиции, как авторов, так и героев. Главными становятся чувства и переживания героев. А в этом-то русской литературе точно нет равных.

Наконец-то, становится важным звучание языка, художественные красоты текста, его лиричность и талант автора, а не правильность его политических мыслей. Произведения, которые некогда составляли основу программы, изучаются вскользь.

Что из школьной программы стоит перечитать, чтобы понять произведение с другой стороны

Краткое изложение - худшее, что можно сделать с литературой.

Безусловно, любое произведение, будь то из школьной программы или не входящее в нее, перечитанное во взрослом возрасте способно удивить новыми гранями. К тому же, как уже было сказано выше, советская система образования то и дело пыталась влезть в умы подрастающего поколения и решить каким мыслям там роиться, а каким – нет. Потому, даже если отбросить нюансы про лишь формирующуюся личность, обстоятельств, не позволяющих полноценно насладиться художественным произведением, было более, чем достаточно.

Произведения Федора Достоевского, хоть и изучаются в старших классах(10 класс), но все же слишком сложны для подросткового восприятия. Психология, философия, религия и личностный конфликт – все это намешано в романе «Преступление и наказание» так, что для того чтобы правильно понять теорию Раскольникова, нужно иметь представление о христианстве. В частности, нужно разбираться в том, что в христианстве подразумевается под божественным замыслом и ролью человека в нем, в нигилизме, атеизме, истории религии. Без всего этого теория и мысли Раскольникова кажутся скорее бредом сумасшедшего.

Чтобы постичь гениальность писатели, нужно быть зрелой личностью.

Кстати, у Достоевского есть произведение «Подросток», вот оно бы куда лучше подошло для изучения школьниками, а «Преступление и наказание» - роман для взрослого человека с широким кругозором. И, безусловно, Достоевский, как гений слова заслуживает медленного и вдумчивого чтения. Ведь каждое его предложение настоящее произведение искусства, он использует эпитеты, благодаря которым каждый его персонаж раскрывается, звучит и становится невероятно гармоничным.

Во время изучения «Евгения Онегина» Александра Сергеевича, а происходит это в 9 классе, учитель, как правило, вскользь объясняет о нравах 19 века, тогда как понять всю красоту и ценность произведения можно лишь имея хотя бы шапочные представления о том, что из себя представляла дворянская культура 19 века. Разбираться в тонкостях гендерных отношений тех времен, дуэльном кодексе.

Когда сюжет знаком до боли, в игру вступает красота слова.

В 14-15 лет, а именно столько лет основным читателям «Евгения Онегина» знать это невозможно. В школьной программе это произведение скорее используется именно для знакомства с бытом и устоями дворянского сообщества 19 века, потому истолковать верно «роман» Онегина и Татьяны школьники вряд ли могут.

Имея достаточно багаж знаний в области культуры и истории, да и в личной жизни, крайне приятно перечитать «Евгения Онегина» и открыть заново для себя мысли автора, который был весьма и весьма тонким знатоком женской души. Совершенно иную окраску приобретают отступления Пушкина о своих коллегах по цеху.

«Война и мир» - одно из наиболее сложных произведений русской классики. И тут дело не только в огромном объеме, а скорее в сложном сюжете, где переплетаются несколько линий. Постоянно удерживать в голове все имена, обстоятельства и факты крайне сложно. К тому же, десятиклассникам крайне сложно окунуться в столичную жизнь накануне нападения Наполеона, хотя бы из-за недостаточно знания истории.

Зарубежная экранизация романа не обошлась без ляпов, но достойна внимания.

Да, произведение может показаться интересным и детям, но для взрослых, которые не будут пытаться понять, что происходит по сюжетной линии (в конце концов, им не писать потом сочинение и не отвечать на каверзные вопросы учителя) будет особенно захватывающим и даже описания дуба не будут раздражать как раньше. «Тихий Дон» Шолохова сложно дается 11-классникам ровно по той же причине, почему 10-классники вздыхают от «Войны и мир». Произведение гораздо проще и, безусловно, интереснее взрослым людям. Особенно, что касается душевных переживаний героев, трагичности их судеб, которая тесно переплетается с историей страны.

Было бы справедливым взглянуть на произведение Тургенева «Отцы и дети» с другой стороны – с «отцовской». Ведь читая его в 10 классе, волей неволей оказываешься в лагере «детей», будучи взрослым, можно сосредоточиться уже на самом факте конфликта и глубже понять суть проблемы и глубину романа. Оно точно того стоит.

Произведение Платонова весьма неоднозначное и сложное для подростков.

Произведение Платонова «Котлован» то и дело пытаются вычеркнуть из школьной программы, поскольку оно слишком неоднозначное и сложное, особенно для подросткового восприятия. Эта слишком философская и социальная притча с сатирическим уклоном, требует не просто исторической, но и политической подкованности. И даже некоторого бесстрашия. Маленькая девочка спит в гробу. Что видят в этой детали школьники? Нечто пугающее, они зацикливаются на таких деталях и не могут сконцентрироваться на метафоричности повествования.

К тому же автор, использовал весьма неординарный способ изложения, лексическая не сочетаемость слов бросается в глаза даже неискушенному читателю, заставляя его все время быть в напряжении.
Лермонтов не писал сложным языком и не привязывал свои произведения к историческим событиям, потому «Герой нашего времени» вполне подходит для изучения в 9 классе. Но если подростки больше увлечены любовными переживаниями героя, то взрослый человек увидит всю драматургию, сложности межличностных отношений и всю гамму переживаний.

Прежде чем окунуться в лирику Бунина, интересно будет прочесть о его бурной личной жизни.

Рассказы Бунина в школе представляются как исключительно романтические, они даже идут с пояснением «о любви». Однако если в пубертате рассказы на самом деле воспринимаются исключительно романтично-лиричными, то взрослому человеку раскроется вся гамма переживаний героев, их межличностных отношений и эмоций.

Если подростки весьма скептически относятся к Обломову Гончарова, то взрослый человек, порядком уставший от жизненных неурядиц и проблем, вполне проникнется жизненной философией главного героя произведения. А потому может и правда, никуда не торопиться и провести хотя бы законный выходной как Обломов, с книжкой «Обломов» в руке, совмещая приятное с приятным.

Если говорить о детской литературе, то даже среди сказок (особенно среди самых популярных) множество сюжетов, которые изначально вовсе не были детскими. В них до сих пор есть сюжетные линии и детали, которые являются отсылками к мифологическим основам этих произведений.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: