Почему создательницу Мэри Поппинс любили куда меньше, чем её героиню, а она сама ненавидела Диснея

Три сестры

Вместе с будущей Памелой у семьи Гофф было, как в сказке, три дочери. Почему с «будущей»? Потому что Памелу по метрике тогда звали довольно скучно: Хелен. Больше ничего сказочного не было. Отец, банковский служащий, страдал стереотипичным ирландским недугом — много пил.

Некогда он, ирландский мальчик из не лучшего района Лондона, сумел сделать замечательную карьеру, пусть даже ему пришлось переехать для этого в Австралию. Он дослужился до банковского управляющего. Но из-за пьянства выполнял обязанности всё хуже. Его понизили в должности, а потом он вовсе умер. Официальной причиной был указан эпилептический припадок, но семья была уверена, что мистер Гофф просто допился. Может быть, и до припадка.

Так одевались девочки, когда Памела была маленькой.

Миссис Гофф с тремя дочерьми на руках не было куда особенно деваться. Шёл 1907 год, о детских садах и карьерах в большинстве мест на земле можно было только мечтать. Она попросилась жить к своей тёте Кристин, тем более, что та была небедной женщиной — владела сахарной плантацией.

Среди трёх сестёр Хелен, конечно же, была заводилой. Она обожала играть в театр, выдумывать сказки. Любила и игры попроще: себя назначала соседкой, а сестёр — цыплятами, и целыми днями о них «заботилась». Когда в четырнадцать лет её отдали в школу-пансионат для девочек, Хелен казалось это предательством. Она дерзила учителям, ссорилась с ученицами и, казалось, или станет школьным изгоем, или добьётся того, что её исключат, плюнув на деньги.

Главное здание бывшей школы, где училась Хелен Гофф.

Может быть, в Англии её попытались сломать чередой наказаний, но нравы в Австралии были куда либеральнее. Директриса школы выяснила, что Хелен Линдон Гофф любит сочинять рассказы и разыгрывать сценки из них, и предложила ей поучаствовать в школьном театре. Гофф согласилась наполовину нехотя — чувствовала, что её подкупают, но в итоге, конечно, втянулась и стала одной из любимиц школьных обитателей.

Появление Памелы и рождение Мэри

То, что Хелен Гофф ждёт славное будущее, не сомневался никто. Хотя ей пришлось бросить обучение уже в шестнадцать лет и пойти работать журналисткой, чтобы не висеть на шее у семьи, было ясно, что девушка не пропадёт. Её девические ещё поэмы опубликовал литературный журнал, её статьями не мог нахвалиться редактор, а в семнадцать лет она без проблем поступила на службу в театр в Сиднее. Именно тогда появилась Памела Трэверс. Хелен Гофф звучало слишком сухо, и девушку попросили придумать псевдоним. Фамилией она взяла имя отца, а имя подобрала просто покрасивее и позвучнее.

Памела Трэверс в образе.

Быть актрисой второго эшелона не слишком прибыльно, если только ты не начнёшь поддаваться предложениям поклонников именно молодых актрис второго эшелона, и Трэверс нашла себе вторую работу — писать для одной из газет в Сиднее. Итак, утром она писала, днём репетировала, вечером играла, ночью спала без задних ног — нормальная молодость.

При этом Памела не переставала писать волшебные истории, просто для себя. В одной из волшебных историй героиней была Мэри Поппинс, суровая женщина с короткими чёрными волосами и синими глазами, в общем, типичная ирландская прислуга. Она вдруг полюбилась своей создательнице, и, закончив рассказ, Памела часто возвращалась к Мэри мыслями.

В 1934 году, когда Памеле было тридцать пять, она, наконец, сделала из своих историй о Мэри полноценную книгу и, что называется, проснулась знаменитой. Мэри Поппинс в английском мире полюбили сразу — за узнаваемый типаж и такое неожиданное волшебство за ним, за детство, в котором с детьми разговаривают, а не напоминают правило «детей должно быть видно, но не слышно». За меткие шутки. За, в конце концов, очень актуальные проблемы.

На обложке от художника Калиновского Мэри изображена точно так, как её описывает автор.

Трэверс потом выпустила несколько книг о Мэри. Конечно, популярность самой первой они не переплюнули, но все расходились очень хорошо. П.Л.Трэверс стала Дж.К.Роулинг своего времени и тоже настолько известной, что могла больше не скрывать, что автор сказок — женщина. А ей, конечно, приходилось скрывать. Даже статьи она подписывала инициалами, а не именем — издатели настаивали, что иначе их читать никто не будет.

Московская экскурсия

В 1932 году Трэверс совершила путешествие в далёкий и таинственный Советский Союз. Путешествие её откровенно разочаровало: иностранцам показывали фабрики, освещённые электричеством детские сады и другие достижения индустриализации, но и дети в садах, и индустриализация во всём мире примерно одинаковы. Разве на них хочет посмотреть путешественник?

Вернувшись из поездки, Трэверс написала книгу, которая дала ей неплохой доход. Советскую Москву она описывала с большой иронией, так что, понятное дело, советской власти книга не понравилась. Надо сказать, то был не первый раз, когда Трэверс монетизировала свои впечатления от путешествий. Ещё в 1925 году она переехала из Сиднея в Лондон и высадилась на английском берегу с довольно жалким багажом и десятью фунтами в кармане, пять из которых она немедленно потеряла. Зато заметки о путешествии через два океана удалось сразу пристроить, так что до отчаянного положения Трэверс не дошла.

Книга Трэверс об СССР.

В книге об СССР, которую Памела назвала «Московская экскурсия», было много моментов, которые современный читатель скорее сочтёт остроумными.

«Мы простились с директором на ступенях Дома культуры, но он еще долго выкрикивал нам вслед статистические данные.» «Каждый второй в России – директор чего-нибудь», «его английский был скорее ближе к русскому.» «Мы заражаемся привычкой, которую замечаем в каждом встреченном нами русском: жить вполсилы, сберегая драгоценную энергию, и учимся терпеть, терпеть, терпеть.»

«Зато женщины крепче и сильнее толкаются в трамваях. Они лучше для этого приспособлены. В России существует правило, что любой пассажир, даже если ему ехать всего одну остановку, должен зайти в трамвай сзади и потом продираться сквозь переполненный вагон, чтобы (если останется жив) выйти с другого конца. Женщины расчищают себе путь, отчаянно толкаясь бедрами, и море каким-то чудом расступается.»

Когда в СССР дети, как и во многих других странах, полюбили книги о Мэри Поппинс, советские издательства в биографиях автора ни разу не указали, что у неё есть книга о Ленинграде и Москве тридцатых годов (в которой, кстати, множество фотографий). Иначе, быть может, кто-то стал бы разыскивать эту книгу!

Фотография из книги Трэверс.

Памела Трэверс и коварный Дисней

Во время Второй Мировой войны Памела жила в Нью-Йорке (что, быть может, не оказывает ей честь, поскольку женщины Лондона между бомбёжками работали в госпиталях или заменяли на других рабочих местах ушедших на фронт мужчин; даже будущая королева Елизавета была медсестрой и шофёром сангрузовика). Узнав об этом, Уолт Дисней решил порадовать свою маленькую дочку и договориться с Трэверс об экранизации книг о Мэри Поппинс.

Трэверс приняла Диснея в штыки. Ей не нравилась идея использовать в фильме о Мэрри анимацию, которую Дисней обязательно бы — она чувствовала это — поставил и ей не нравилось, как он изменил во время экранизации другие сказки, такие, как «Гадкий утёнок» и «Пиноккио». Ей не хотелось, чтобы её книгу перекручивали.

Памела Трэверс в зените славы.

Тем не менее, Дисней не терял надежды и через много лет, в конце пятидесятых, сумел убедить Трэверс подписать контракт. Одним из условий была возможность писательницы влиять на происходящее на съёмочной площадке. Дисней даже не представлял, что это обернётся войной. По поводу буквально каждой сцены шли ожесточённые споры, а музыкальные вставки просто бесили писательницу.

Объявив, что съёмки закончены и впереди только монтаж, Дисней подождал, когда Трэверс уедет, и переснял всё по-своему. На премьеру он писательницу, естественно, не пригласил. Она приехала сама и рыдала в зале. Рыдала от унижения.

Она написала книгу о семье, которая пострадала от экономического кризиса тридцатых. Бедствующей семье. О няне, которая представляет всех ирландских нянь и гувернанток на свете: настоящая, строгая, но добрая душой леди, некрасивая, с крупной стопой, но при этом умеющая быть бесконечно элегантной. О том, как в этом мире надвигающейся нищеты няня спасает детство детей. О том, как родители сохраняют нежность, несмотря на все беды.

Дисней изуродовал образ Мэри Поппинс.

На экране миленькая дамочка в оборочках пела и плясала, миссис Бэнкс оказалась лицемеркой, которая произносит речи за права женщин вне дома и расстилается перед мужем в доме, а мистер Бэнкс — богатым и жестокосердным, способным порвать стихи, написанные для него детьми. Ну и, конечно, не было никакого кризиса тридцатых, были благополучные довоенные времена. Это была радикально другая история! Несколько совпадающих моментов не делают историю той же самой, если утрачено главное.

Трэверс перехватила Диснея, когда он шёл из кинотеатра, наслаждаясь своим триумфом. «Всё ещё можно исправить,» сказала она ему строго. «Для начала, уберите анимацию». «Всё уже закончено,» ответил Дисней равнодушно и ушёл. Трэверс не простила его, и хотя контракт на продолжение он ей потом предложил с ещё более выгодными условиями, ответила твёрдым отказом.

Мэри Трэверс воспела поколения ирландских нянь, воспитывавших детей по всей Великобритании буквально за копейки или еду, не для того, чтобы из них потом делали на экране милашек.

Большие странности мисс Трэверс

Однако считали Памелу эксцентричной особой задолго до истории с Диснеем. Во-первых, из-за её увлечения мистикой и эзотерикой. Ещё перебравшись в Лондон, она, конечно же, вошла в кружок соплеменников-ирландцев. Это были поэты с мистическими увлечениями. Так она заразилась странными для католиков верованиями.

Перед самой войной она познакомилась со знаменитым гуру любителей эзотерики на западе Гурджиевым и стала его ученицей. Не делала ничего важного, не посоветовавшись со своим астрологом. И даже по совету астролога, когда захотела усыновить маленьких мальчиков-близнецов, внуков одного писателя, взяла только одного из них. Правда, в те времена это считалось даже прогрессивно: врачи и педагоги повсеместно рекомендовали разделять близнецов, настаивая, что это сделает их развитие быстрее.

Памела Трэверс с сыном Камиллом.

Всю жизнь Памела очень неохотно отвечала на вопросы о биографии. Вероятно, ей многое в своей жизни казалось слишком неказистым. И алкоголик-отец, и провинциальное детство на краю света, и шлейф слухов, которые обычно тянутся за молодыми артисточками второго эшелона. Зато Трэверс была так упоена своим творчеством, что всем рассказывала, будто бы психолог при одном из эпизодов депрессии рекомендовала ей перечитывать собственные книги о Мэри Поппинс. И Трэверс перечитала, и пришла в восторг, и излечилась!

У Трэверс было много романов, но она ни разу не была замужем. Быть может, дело в том, что в замужестве ей пришлось бы отказаться от той части натуры, которую тянуло к женщинам: половина её романов были лесбийскими. А быть может, нервная, полная странных идей и упрямая Трэверс вообще мало годилась для семейной жизни.

В старости Трэверс стала гуру.

Усыновлённому мальчику Камиллу Памела врала, что он — её родной сын, а его отец, мол, умер. Когда много позже, в семнадцать, Камилл встретил родного брата, который отлично знал, что у него есть близнец, он был потрясён ложью приёмной матери. — Правда, после долгого разговора всё же помирился с ней.

В своём завещании, однако, Трэверс почти все деньги оставила не ему, а внукам. Правда, не из желания за что-то наказать: Камилл в студенческом возрасте пристрастился к алкоголю. Памела просто боялась доверять деньги человеку, страдающему алкоголизмом. Она очень хорошо помнила, как себя вёл её отец.

Когда в 1996 году одна из самых знаменитых детских писательниц умерла, мировая пресса почти проигнорировала этот факт. Она недожила до своего столетия всего трёх лет. Перед смертью она была окружена поклонниками — но не читателями, а учениками, для которых она была мистическим гуру. Говорят, она была счастлива.

Как это ни раздражало Трэверс, режиссёры продолжали по-своему снимать Мэри Поппинс в кино: Кто из актрис стал настоящей Леди Совершенство.

Текст: Лилит Мазикина.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: