Одна генетика, но разные предпочтения: Идентичные близнецы с разной ориентацией

Рози и Спадж, 29 лет

Рози (слева) - художница, Спадж работает копирайтером.

Рози художница, без пары. Спадж работает копирайтером, замужем.
Спадж: Когда я была ребенком, мне нравились принцессы Диснея. А когда по телевизору шли гонки или футбол, то Рози это смотрела. Я кричала на нее — Что ты такое смотришь? Переключи на мультики!"

Мы всегда были очень близки. Рози могли разбить мячом нос, а кровь при этом шла у меня. Моим парням всегда больше нравилась сестра — у нее с ними было много больше общего. Даже сейчас она сильно дружит с моим мужем, они обсуждают комиксы Марвел и оружие — а мне эти темы вообще не интересны.

Рози и Спадж в детстве.

И когда Рози призналась, я так удивилась! И разозлилась на себя — ну как так, что я это не поняла раньше? Это все объясняло. А потом я подумала: а может, это значит, что и я гомосексуальна? Тогда я начала читать много по этой теме, и я склоняюсь к мысли, что весь вопрос в гормонах. У нас с сестрой одна и та же генетика, одно и то же воспитание — мы почти всю жизнь вместе. Но вот финал получился разным. Я предпочитаю думать о нас как о разных ремиксах одной и той же песни."

Рози (слева) с детства нравился футбол и мотоциклы, а Спадж нравились принцессы Диснея.

Рози: Самое крутое в том, чтобы быть близнецом, это что у тебя всегда есть компания. Мне всегда нравился футбол, мотоциклы, я была окружена парнями, но когда я слушала, как моя сестра обсуждала парней, я понимала, что я воспринимаю их совершенно иначе. Может, я вообще асексуальна, думала я.

Рози слева, Спадж справа.

Когда мне было 18 лет я участвовала в курсе по искусству, и там была бисексуальная девушка, которая привлекла мое внимание. Я не могла понять, хочу ли я быть такой, как она, или я хочу быть с ней. Когда люди говорят, что, мол, если найдут причину изменения сексуальной ориентации, то можно будет ее изменить. А я на это обижаюсь. Я не хочу ничего менять. Я хочу просто понять. Я тоже думаю, что дело в гормонах. И я рада, что могу помочь ученым стать ближе к разгадке этого вопроса.

Спадж (слева) и Рози принимают участие в перфомансе Демиена Херста.

Сестры вместе с мужем Спадж - Риком, 2016 год.

Джесс и Сара, 26 лет

Джесс (слева) и Сара.

Джесс дизайнер мужской одежды. Сара готовит докторскую диссертацию. Обе состоят в отношениях.
Джесс: Мы с сестрой спорили постоянно лет с 15. Мы никогда особо не были похожими: она носила одежду с Спайдерменом, я была в розовом, она подстригла коротко свои волосы, а я хотела косу до пояса, как у принцессы. И когда Сара призналась мне, я рассплакалась и не хотела с ней больше разговаривать. Мы жили в селе, телевизор не смотрели, учились в очень консервативной школе, я даже не уверена, что полностью понимала, что это значит — быть гомосексуальным.

Сейчас-то я, конечно, понимаю, что тогда я сильно оттолкнула сестру и заставила ее пройти через неприятие семьи и окружающих без поддержки. Сейчас я сама — ярая активистка ЛГБТ сообщества, хоть и не являюсь геем или еще кем. Мне кажется, это явление более социальное, чем мы о нем думаем.

Сара в голубом, Джесс в розовом.

Сара: Мы всегда соревновались с Джесс. Я всегда говорила: я тебя выше на один сантиметр, я быстрее тебя. Она была очень тихой девочкой. И в конце концов моя ориентация проложила стену между нами — на какое-то время мы перестали быть друзьями, перестали быть сестрами. Мне кажется, я сильно ее обидела тем, что скрывала от нее то, кем я была. Можно быть близким эмоционально со своей сетрой-близнецом, но разделить с ней свою ориентацию нельзя.

Сейчас мы можем сесть и обсудить происходящее. Мы очень разные с ней, и все это из-за разного круга общения. Я всегда была увлечена спортом, а она — искусством. У нас были разные друзья, разные интересы. Мы выросли разными. Поэтому мне кажется, весь секрет кроется в социуме.

Сара решила носить штаны с четырех лет. Джесс в платье.

Харви и Люк, 26 лет

Харви (слева) и Люк в шестилетнем возрасте.

Харви — студент факультета художественной терапии. Люк — администратор в отеле. Оба не состоят в отношениях.
Люк: В детстве мы с Харви были просто отражением друг друга. Даже на фотографиях мы сами не можем понять, кто из нас кто. А потом мы стали разными. Сейчас Харви совершенно на меня не похож — отрастил волосы и бороду. Может, нарочно, не знаю.

Но связь между близнацами однозначно сильнее, чем между просто братьями. Если мы разговариваем друг с другом, то это все равно как говорить с собой, только с другим. Мы полностью понимаем друг друга.
Уже в 13 лет я знал, что мой брат гей. Сначала я думал, что он бабник — он всегда был в окружении девчонок, а я гонял в футбол. А потом он признался мне, и я так — Ну да, это меня не удивляет. Но для него это было очень важно. Ему вообще очень важно, что о нем думают другие. Наверное, если бы я тогда отвернулся от него, я бы очень сильно его ранил.

Мне кажется, что вопрос ориентации — это просто вопрос насколько мы честны сами с собой. Я думаю, что все мы так или иначе привлекаем друг друга, другое дело, насколько мы можем быть открыты об этом влечении, когда мы о нем думаем или говорим.

На семейном празднике.

Харви: Я понял, что я гей в 12 лет. Мне не хотелось делать то, о чем говорили мальчики о девочках. Меня привлекали парни. Но я держал это в секрете — времена, знаете ли, были другими. Да и выглядел я не очень — большие зубы, брекеты. Надо мной издевались.

Мне кажется, что отношения в семье сильно влияют на то, какими мы становимся. Я вот больше времени проводил с мамой, а Люк с папой. И мне кажется, что он вобрал в себя все маскулинные черты, а мне достались феминные. Мне кажется, что жизнь сама вытаскивает наружу то, что есть, в зависимости от того, как складывается наша жизнь.

Братья в 11 лет. Люк сидит слева.

О циничном социальном эксперименте на тройняшках, который раскрыли только недавно, можно прочитать в нашей специальной статье, посвященной истории братьев, разлученных в детстве.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: