Константин Мельников – пожалуй, самый противоречивый из отечественных архитекторов, хотя во всем своем творчестве всегда был верен собственным принципам. Сегодня он, начинавший как иконописец – признанный классик советского авангарда, однако с коллегами по «революционному» цеху отношения у него не складывались. Он проектировал гаражи и саркофаг Ленина, дома культуры и «дом-улей», его клеймили как «формалиста» и превозносили как гения. И несмотря на то, что современные исследователи считают Мельникова одним из самых влиятельных архитекторов за всю историю страны, его наследие, как и колоссальная часть советских модернистских построек, переживает не лучшие времена.

Даниэля Либескинда считают, если такая формулировка имеет право на существование, классиком деконструктивизма. Его остроугольные здания смело «врезаются» в привычную городскую среду. Он – возмутитель спокойствия, живая легенда, каждая его постройка – манифест, однако он ненавидит говорить об архитектуре, презирает философские разглагольствования и, будучи архитектором музея Холокоста, отрицает свою репутацию как создателя «пространства травмы».

Пресса называет его «любимым архитектором Барака Обамы» - и, надо сказать, это полностью противоречит творческому методу Дэвида Аджайе. Он никогда не любил играть по правилам и угождать сильным мира сего, а его цель – создавать нечто прекрасное там, где простые люди вынуждены жить в одинаковых прямоугольных коробках. Его интересуют проекты, которые меняют мир к лучшему, он посвятил семитомное исследование архитектуре стран Африки, а свою жизнь – обретению корней.

В 1797 году в Шропшире было построено необыкновенное здание, которое навсегда изменило очертания всех современных городов. Этим зданием стала льняная фабрика Шрусбери. Это сооружение сегодня именуют «прадедушкой небоскрёбов». Оно стало первым в мире, при возведении которого использовался железный каркас. Сегодня трудно представить себе высотку без стального каркаса. Тогда же это была настоящая архитектурная революция. В чём же главный секрет предка всех современных небоскрёбов — далее в обзоре.

В Санкт-Петербурге есть удивительное место, которое словно символизирует развал советской индустриальной эпохи. Это территория бывшего завода, а точнее, комплекса заводов «Красный треугольник». Интригующее название, правда? Почему именно «треугольник»? Что связывает предприятие с американцами? Отчего здания, в которых не один десяток лет выпускали важную продукцию, в том числе обувь, теперь имеют вид который подошел бы для фильма про апокалипсис? Попробуем ответить на эти вопросы.

В 2016 году чилиец Алехандро Аравена стал лауреатом Притцкеровской премии – за «возрождение социально ответственной архитектуры». Он не возводит стеклянных замков, не экспериментирует с гиперболоидными сетками, не шокирует публику необычными формами и концепциями. Его постройки нельзя назвать эффектными. Он просто дает людям крышу над головой. И когда его спрашивают, в чем секрет – ведь кажется, что у любого творческого человека есть какой-то секрет – он говорит: «Нужно просто родиться при диктатуре».

Эта загадочная и величественная башня хорошо видна с разных улиц Стамбула. В разное время она принадлежала римлянам, венецианцам, генуэзцам, османам и использовалась по-всякому. Однако не менее, чем её богатая история, интересны легенды, которыми она окутана. Одна из них, например, будет интересная влюблённым. Впрочем, это неудивительно, что Галатская башня имеет ореол таинственности. Ведь один только её эффектный вид заставляет фантазию рисовать сказочные истории.

Эта православная церковь целиком собрана из металлических частей, но ни снаружи, ни внутри она совсем не выглядит металлической. Болгарский храм святого Стефана в Стамбуле, который в народе ещё называют «железной церковью», – здание уникальное. Оно чугунное и аналогов ему на Земле почти нет. При это здание имеет черты и модерна, и необарокко и неоготики. Давайте узнаем подробнее об этом красивейшем храме и о том, что его связывает с Россией.

Модернизм ассоциируется у нас с архитектурой предыдущих двадцатых и некоторыми послевоенными экспериментами. Во всяком случае, прямоугольные здания из стекла, бетона и стали давно перестали быть новаторскими и превратились в своего рода архитектурную классику – а многие теперь находят их скучными и безликими. Однако архитектурный модернизм прекратил свое развитие не в шестидесятые, уступив место безумным фантазиям постмодернистов. Он завершился со смертью последнего своего представителя, нашего современника, но ученика гениев Баухауса – китайского архитектора Бэй Юймина. Человека, построившего скандально известную стеклянную пирамиду возле Лувра…

Район Барбикан, расположенный в центре Лондона – пожалуй, одно из самых спорных архитектурных сооружений послевоенных лет. Сразу после возведения он подвергался критике как устаревший, слишком мрачный, неудобный для жизни, однако на этапе проектирования ему пророчили роль «архитектуры будущего». Так и сегодня одни считают его пережитком прошлого, а другие воспевают как несбывшуюся, но такую прекрасную социалистическую мечту.